Самый закрытый из трех художников Askeri Gallery, чьи работы сейчас находятся в казанской галерее «БИЗОN», Павел Полянский редко дает интервью. Его биография состоит сплошь из профессиональных достижений и, конечно, картин, говорящих сами за себя. В интервью «БИЗНЕС Online» Полянский рассказал о причинах своей скрытности, месте женщин в работах и о том, как «свернуть мозги», чтобы придумать новое.

«Мне нравится думать, что в мире все достаточно сложно устроено»

— Павел, о вас немного информации в сети, но тем не менее я нашла несколько повторяющихся определений: ` «гиперреалист», «философ» и «меткий сатирик». А как бы определили себя вы?

— Я художник. Мыслю образами, смотрю на жизнь с разных точек зрения, обращаю внимание на детали, в курсе новостей и слежу за трендами. Люблю искусство и чувствую себя на своем месте.

Но! Гиперреалист — точно не про меня. Это другая технология, совсем не то, чем я занимаюсь. Гиперреализм характеризуется максимальной привязкой к фотографии, но я меняю элементы, формы. Мое искусство — скорее реализм, основанный на фотографии. Это совсем другая культура.

— Вас почти нет в медиапространстве: интервью не даете, в соцсетях — исключительно работа. С чем это связано? Почему такая скрытность?

— Нет никакой скрытности. Интервью вот даю, показываю в интернете свои работы, потому что они важны и вполне способны говорить за меня. Я считаю, что искусство — вместо тысячи слов, глубже любых фраз, сильнее эмоций. Оно самодостаточно. Но за искусством всегда стоит его создатель — автор высказывания.

И живописная работа вполне способна стать носителем высказывания художника. Пелевин, например, тоже редко дает интервью, но от этого его произведения только лучше.

— У вас за плечами 40 выставок — персональных и групповых — в разных странах мира. Но в Казани работы оказались впервые?

— Да, все верно, это идея Полины Аскери. Да и вообще, большинство выставок за моими плечами — благодаря ей.

— Какие работы стали частью выставки в «БИЗОNе»?

— Выставка в «БИЗОNе» объединяет несколько серий: WALLS, «Артефакты», «Среда обитания», «Война миров». Некоторые из работ, которые сейчас в Казани, были показаны в Нью-Йорке.  А на работе «Война миров» изображен мой сын.

— В 2016 году у вас уже была персональная выставка с похожей концепцией — «Война миров». Почему вас цепляют такие глобальные темы?

— Концепция выставки в Казани и «Войны миров» существенно отличаются. В столице РТ представлены работы трех художников: помимо моих, там картины Михаила Блинова и объекты Глеба Скубачевского — все они из разных серий и временных интервалов. Фокус выставки смещен на размышление о конструируемых художником мирах.

Если говорить о моей серии «Война миров», она про то, что наша жизнь — это своего рода война противоположностей, которые контактируют друг с другом, а затем создают наше несовершенное, а иногда и комическое существо.

Я хотел показать дуализм мира, который определяется в сочетании противоположностей: как Инь и Ян. Каждая работа состоит из двух частей: реалистичный фрагмент и фрагмент в эстетике комиксов. Все вместе они как роман. Первое место действия (Инь) — это деревня с садом, рекой, полями, пляж. Другой мир (Ян) — мир снов, фантазий и героев. Дети видят себя героями из мультфильмов, сказок или компьютерных игр. Взрослые переносятся в другой мир, но со знакомыми элементами из реальности. Это создает смешную и абсурдную смесь предметов разных культур, религий и обычной жизни. Отвечая на вопрос «Почему вас цепляют такие глобальные темы?», мне нравится думать, что в мире все достаточно сложно устроено. Нравится мыслить глобально.

— Боитесь нашествия машин и войны с искусственным интеллектом?

— У меня нет никаких фобий. Да и в искусственный интеллект я не верю: да, есть алгоритмы, но интеллектом их не назовешь. И продвинутость, умелость этих алгоритмов зависит лишь от интеллектуальных способностей человека.

«Сугубо украшательством у меня заниматься не получается — не тот склад ума»

— В ваших картинах есть много технических элементов: начиная от гаджетов и военного оружия и заканчивая геометрией изображения. Четкие линии, сектора, зритель будто конструктор складывает.  В вас всегда была тяга к структурированию?

— Это скорее форма подачи «информации», средство донесения мысли. Мир состоит из множества элементов. Важно уметь выделять главное, замечать детали, обращать внимание на неочевидное. Художественный мир строится благодаря композиции, цвету, а также различным символам. Несмотря на созданную структуру, не все обращают внимание на каждый элемент.

— Сразу бросается в глаза цветовое решение картин. Они преимущественно монохромные, минималистичные, черно-бело-серые. Это пессимизм восприятия жизни или, наоборот, слишком явный и яркий контраст, который должен отрезвить современного зрителя?

— Картина эволюционирует с годами. Живопись уже не та, что 100, 60 или 40 лет назад. Техника «гризайль», которую я использую, — это новая форма, выход из заведомо классической ситуации. Не хочется обращаться к «старым» медиумам. Современный художник тем и интересен, что постоянно находится в поиске новых средств выражения.

К тому же «гризайль» призвана приблизить живописное изображение к эстетике черно-белой фотографии: словно из детства, кадр, имеющий единичное воплощение, фиксирующий реальность, не скрывающий изъянов, демонстрирующий все как есть, но при этом, как уже говорил ранее, я не занимаюсь гиперреализмом — это неинтересно и совершенно неново.

— Расскажите, как начали работать в данной технике.

— Я находился в поисках нового, не похожего на технику «из прошлого» и отличающегося от того, что делают мои современники. Пришел методом проб: понравилась визуальная составляющая, смысловое зерно.

— Помимо рассуждений о мирах, в выставке прослеживается еще одна тема — женщины. И во многом именно в ваших работах. Что для вас прекрасный пол? Почему они так часто фигурируют в картинах?

— Мне неинтересно рисовать мужчин. Чаще всего я обращаюсь к образам женщин — прекрасной половине человечества. Это так. Но в моих работах есть изображения животных, образы детей, роботов и так далее.

— Еще один важный элемент работы — ее название. В вашем случае это подсказка к трактовке?

— Я предельно просто называю работы, чтобы зрителю было легко ориентироваться в названии. Какой-то глубокий смысл в название я не вкладываю, а чаще помещаю достаточно очевидные аспекты, например «Солнечное полярное утро», то есть то, что и видит зритель. Иногда хочется дополнить изображение текстом в виде названия, но, как правило, картина говорит сама за себя.

— Всегда ли в картинах кроются дополнительные смыслы или они могут быть просто красивыми изображениями, чтобы радовали глаз?

— Сугубо украшательством у меня заниматься не получается — не тот склад ума. Эстетика, безусловно, важна. Но, как я уже сказал, картина — всегда высказывание. Да, бесспорно, можно найти множество разных смыслов в моих работах.

— Вы ученик классической школы, окончили Суриковский институт, учились у традиционной художницы Татьяны Назаренко. Как произошел переход к современному искусству?

— Постепенно: методом проб и ошибок. Я бы сказал, что переход от классики стал для меня неким глотком свежего воздуха.

— В интервью 2019 года ваш мастер, Татьяна Назаренко, сказала, что сейчас из стен Суриковского выходят «несчастные люди, которые абсолютно не знают, чем им заниматься в жизни». Вы согласны с этим?

— Согласен на 100 процентов: сложно выйти из рамок классической школы, можно «свернуть мозги», чтобы придумать что-то новое или вообще что-нибудь необычное.

— Уже почти год мы все живем в новой для себя реальности — пандемической. Как этот период пережили вы?

— Я провел «карантин» за городом. Много писал, думал о новой живописной серии. Следил за новостями по телевизору: ощущение, что все с ума посходили. Забастовки – митинги – последствия пандемии.

— Как он отразился на жизни и работе?

— Вообще в целом вся ситуация удручает. Отчасти моя новая серия «Парник» (название может поменяться) связана с размышлениями о том, что происходило во время тотальной изоляции и происходит до сих пор, но она намного шире. Мы все живем в парнике: произрастаем достаточно изолированно, но вопрос в том, кто нас поливает, кто добавляет удобрения в нашу почву, кто в конечном итоге выкапывает нас.

Павел Полянский родился в Москве в 1980 году. Окончил Художественный институт им. Сурикова и Творческую аспирантуру в мастерской Т.Г. Назаренко. Проходил стажировку в художественной академии Карлсруэ в Германии. В 2019-м состоялась персональная выставка Полянского в Нью-Йорке в рамках международной ярмарки современного искусства Scope New York 2019. Работы художника выставлялись в Бельгии, Великобритании, Китае.

Иветта Невинная

БИЗНЕС Online