В финале книги Томаса Вулфа «Взгляни на дом свой, ангел» главный герой, юноша Юджин, бродит по своему городу, прощаясь с прошлым. Неожиданно он видит рядом призрак умершего брата. «Я забыл имена, — жалуется ему Юджин. — Забыл лица. Помню только мелочи. О, Бен, где мир?» И получает ответ: «Твой мир — это ты». Герой Вулфа мечтал побывать во всех странах мира, чтобы найти свою гавань. Дома он не находил себе места и сокрушался, что запоминает малозначительные детали: «Я помню муху, которую проглотил с персиком, и маленьких мальчиков на трехколесных велосипедах в Сент-Луисе, и товарный поезд из Лакавонны номер шестнадцать тысяч триста пятьдесят шесть на запасном пути под Галфпортом».

Вулф показал, что родные места говорят с нами на своем языке штрихов и едва уловимых символов. И если приглядеться, то в этих зданиях, гаражах, бетонных заборах, промзонах можно разглядеть целые вселенные и саму бесконечность. В поисках себя некоторые отправляются в далекие края, а кто-то всю жизнь может провести в своем городе, прирастая внутри иными, неизведанными ранее мирами. Для этого важно вступить в диалог со своим местом, сумев раскрыть его по-новому. Мы часто слышим выражение: «Если бы стены могли говорить…» А ведь они действительно беседуют с нами, и проект петербургской художницы Динары Хёртнагль призван показать: за обезличенными фасадами важно разглядеть истории, атмосферы, символы времени…

С 2019 года Хёртнагль работает в коллаборации с уличными художниками России и Европы. Она создает полотна в форме городских домов, а затем отдает их уличным художникам, чтобы те наносили граффити и стрит-арт поверх ее картин. Этот проект является не только художественным вызовом, но и социальным экспериментом. Художница взаимодействует с закрытым субкультурным сообществом, а в процессе работы участники проекта выходят за рамки привычного для себя формата. Их коллаборация наглядно показывает, как два стиля —академическое искусство со своими правилами и законами и относительно молодое и постоянно меняющееся творчество улиц — могут обогащать друг друга.

Представленный проект в том числе и о трудностях перевода языка улиц: нам далеко не всегда удается понять, о чем пытаются сказать нам стены. Хёртнагль и художники, с которыми она работает, выступают и творцами смыслов, и проводниками в мир городских историй — здесь фасады домов наделены деталями, которые в романе «Взгляни на дом свой, ангел» обладают особой аурой. Через годы мы вспомним панельки спальных районов лишь в их угрюмой совокупности, а вот фасад с сизокрылыми голубями или яркой афишей выставки Эгона Шиле припомнится наверняка. Это наш «поезд номер шестнадцать тысяч триста пятьдесят шесть», и выходит, что наше прошлое на поверку напичкано именно визуальными деталями, на первый взгляд невзрачными, но с годами приобретающими ценность.

На грандиозном восьмистворчатом полиптихе «Дежавю» Ленара Ахметова мы тоже видим панораму фасадов. Глядя на степенную жизнь маленького городка, невозможно определить его географическое положение, но, судя по архитектуре, это Европейский континент. Дымят паровозы, разъезжают ретрокары, через строгую графику художнику удается передать почти сказочную безмятежность. Так и хочется если не поселиться, то задержаться в этом городке, он манит словно воспоминание о фантазии. В легендарном сериале «Твин Пикс» 24 февраля главный герой въезжает в точно такой же провинциальный город, а уже в финале, испытав экзистенциальный ужас, спрашивает: «А какой сейчас год?»

Чем детальнее изучаешь произведение Ахметова, тем больше убеждаешься: с необычайной точностью ему удалось зафиксировать не конкретный год, а собирательный образ мира, в который мы уже не вернемся. Это не сбой в летоисчислении, а попытка по крупицам восстановить картину мира, в которой, кажется, мы были еще вчера. Технический прогресс репрезентован здесь транспортом и заводскими трубами, формируя благоприятный образ будущего. В начале прошлого века человечество живет предвкушением новых научных открытий и не подозревает о скором появлении ядерной бомбы и озоновых дыр.

Ностальгический полиптих «Дежавю» действительно способен вызвать эффект смутного узнавания — однажды, возможно, в прошлой жизни, мы были в этом герметичном, хорошо продуманном и выстроенном по линейке мире. Теперь, оглядываясь назад, создается впечатление, что прежний уклад находится на глобальной реставрации. Старый мир ушел, новый — в процессе появления и осмысления. В «Красной серии» Ахметова проступают визуальные коды, из которых, судя по всему, будет соткана материя нового мира. Здесь уже художник оперирует всеми достижениями технического прогресса — от космических ракет до спутников ГЛОНАСС. Он вшивает их в фольклорные узоры, создавая таким образом актуальный паттерн времени. Сразу же вспоминается термин «красная линия», который в последнее время мы слышим часто. Что может произойти за пределами этих «красных линий»? Где их предел? Поднимая эти вопросы, Ахметов сравнивает новую серию с лентой новостей. При этом он применяет уникальный авторский метод, используя голографическую и зеркальную пленки, скрупулезно относится к деталям и выстраивает филигранно точную композицию. 

В работе «Красная девица» Ахметов вводит в качестве центрального персонажа девушку в стрингах. На фоне все в тех же фольклорных узорах мы видим военный парад, и этот контраст словно отсылает нас к знаменитому лозунгу 60-х: Make love, not war.

Каким окажется лик нового времени? Как он себя проявит и что в нем будет преобладать — мягкая сила и гуманизм или всеобщий раздор? Ответа пока нет, и в этом смысле работы уфимского художника Рината Миннебаева можно воспринимать как предупреждение. В серии работ Underground он изображает узнаваемые объекты крупных городов — Москва, Париж, Нью-Йорк представлены буквально в виде археологических раскопок. Опираясь на данные карт Google Maps, Миннебаев демонстрирует нам вид сверху, он видит в очертаниях современных мегаполисов не только их настоящее состояние, но и своего рода Помпеи будущего. Как в фильмах о постапокалипсисе, он заливает узнаваемые очертания Нью-Йорка некоей бетонной массой, а в другом случае окружает московский Мавзолей обезвоженной пустыней, опуская его как ископаемое на несколько уровней ниже поверхности земли. Для зрителя это снова призыв взглянуть на свой дом, но уже в глобальном смысле — как на место, которому угрожают климатические и техногенные катастрофы.

Миннебаев участвовал во многих археологических, этнографических и арт-экспедициях по Южному Уралу, Хакасии, Туве, Бурятии, Монголии и Киргизии. Реальные археологические и ландшафтные впечатления мастера лежат в основе его художественных реконструкций. На личном опыте основана лаконичность и пластическая выразительность его архео-арта в технике бумаги ручного литья. В обычной бумажной фактуре, окрашенной натуральными красителями — глиной, мелом, охрой, — художник увидел уникальную особенность материала — способность передавать и сохранять ощущение бесконечности времени. Во всех его работах явственно присутствуют впечатления от путешествий.

В работе REX, сочетая традиции реди-мейда и абстрактной живописи, Миннебаев создает эффект шума, сквозь который с трудом просматриваются ускользающие образы — скелет гигантской рыбы, отпечаток губ, латинское слово reх, у древних римлян обозначавшее пост верховного жреца. На первый же план выходят пестрящие рекламные плакаты, вырезки из газет и журналов… Человечество явно испытывает информационное пресыщение и постепенно теряет ощущение реальности, уповая на провидение. Города, которые исторически считались символом общности, сегодня скорее ассоциируются с феноменом «одиночества в толпе». Вулф пишет: «В прежние времена, когда художник хотел изобразить ужас одиночества, он писал пустыню или голые скалы и среди этого запустения — человека, совсем одного: так одинок пророк Илия в пустыне, и его кормят вороны. Но современный художник, желая изобразить самое отчаянное одиночество, напишет улицу любого нашего большого города в воскресный день». 

Куратор — Александр Шагулин