«Пацан и вечность»

Художник Даниил Кудряшов: «Все мы сидим на одной лавочке цвета триколора, и между нами протянуты мосты»

Московский автор о выставке «Пацан и вечность» в Казани, опыте самопродвижения на западном рынке через NFT и русской мечте

В казанской галерее «БИЗОN» проходит необычная выставка с атмосферой подъездной романтики «Пацан и вечность». Ее автор — перспективный художник из Москвы Даниил Кудряшов — в оригинальной форме осмысляет российскую действительность, вдохновляясь колоритными персонажами в соцсетях. Корреспонденту «БИЗНЕС Online» он рассказал об оригинальной инсталляции «Социальный мост», которую создал специально для выставки в столице РТ, и объяснил, почему любит обращаться к стереотипным образам гопников и маргиналов, находя в них особую искренность.

Даниил Кудряшов: «Я первый художник в семье. Мои родные далеки от сферы искусства, поэтому я двигался к нему самостоятельно и во многом интуитивно — экспериментировал, ошибался и снова экспериментировал…»

«Пришлось много пахать, чтобы быстро наработать базу»

— Даниил, вы всерьез занялись изобразительным искусством в 15 лет, а уже в 23 года в вашем творческом багаже есть персональные выставки, много групповых проектов, участие в ярмарке современного искусства WIN WIN на «Винзаводе». Все это везение или результат большой работы?

— Думаю, все же результат работы. Я стараюсь постоянно искать что-то новое в искусстве. А то, что поздно начал рисовать, сыграло важную роль в моем развитии. Я не учился в художественной школе. А после 9-го класса поступил в колледж на актерский факультет — думал, что всерьез хочу стать актером. Но проучился год и выяснил, что у меня нет ни голоса, ни ритма (смеется). Тогда я познакомился с парнем, который рисовал граффити и увлекся этой темой. Завел альбом для эскизов, все свободное время рисовал. А когда решил полностью посвятить себя творчеству, пошел на подготовительные курсы в Строгановку. Там все были после «художек», и я оказался самым слабым в группе. Пришлось много пахать, чтобы быстро наработать базу. Сначала мне это давалось с трудом, а потом вошло в привычку. Я писал много картин в короткие сроки и неплохо отработал технику.

Важным событием для меня стала аренда мастерской у метро «Шоссе Энтузиастов». Она не только открыла больше возможностей для творчества (там я могу делать крупные холсты и не отвлекаться), но и сформировала у меня чувство ответственности: помещение ведь каждый месяц нужно оплачивать, а это мотивирует. Клиенты пришли сами — начали интересоваться, покупать картины.

Я первый художник в семье. Мои родные далеки от сферы искусства, поэтому я двигался к нему самостоятельно и во многом интуитивно — экспериментировал, ошибался и снова экспериментировал… В какой-то момент стал писать пейзажи на больших холстах и внедрять в них персонажей. Одна из моих первых работ, вызвавшая большой отклик, — «Неместный». Там изображена русская деревня и огромное «крыло» Mercedes. На ранних этапах творчества мне помогла реклама в соцсетях.

— Главная тема вашего творчества — российская действительность. Почему вас это заинтересовало?

— В Строгановке я два года писал полуабстрактные, фигуративные холсты. Пластически они исходили от моих граффити-рисунков. К 2021-му набралось достаточно картин, и я решил их выставить. Нашел место в культурном центре на окраине Москвы, повесил работы на одной стене, собрал народ. Но, глядя на реакцию людей, понял: мои абстракции мало кому интересны. Они оказались слишком личными. Тогда я захотел поработать с образами, которые знакомы и понятны каждому человеку. Возможно, слишком эгоцентрично рассказывать людям о себе, когда вокруг столько всего любопытного.

Творческая перестройка проходила непросто. Какое-то время я писал только этюды, иногда по два в день. Брал карандаш, картонку или кусок оргалита и шел куда глаза глядят. Рисовал все что цепляло — Россия богата на интересные сюжеты! А уже потом, наработав навыки, перешел на крупные холсты. Начинал с пейзажей, но вскоре увидел, что на большом листе они не выглядят самодостаточными, и стал внедрять в композицию персонажей. Постепенно люди в моих картинах вышли на первый план.

«Тема социальных мостов очень глубокая, и, думаю, в рамках одноименной картины я до конца ее не раскрыл»

— В аннотации казанской выставки сказано, что в творчестве вы ищете ответ на вечный вопрос: в чем заключается особая русская идея и миссия? Уже успели прийти к каким-то выводам или предположениям?

— Это действительно сложный вопрос. За всех говорить не могу, но скажу о своей творческой «миссии». Уверен, что всех россиян объединяют сильные визуальные символы — именно они заставляют тех, кто по разным причинам уехал, ощущать ностальгию по дому.

Экспозиция в «БИЗONе» открывается масштабной инсталляцией «Социальный мост» по моей одноименной картине. Я приехал в Казань за неделю до выставки и сделал ее с нуля. Это новый опыт для меня — столь крупную скульптурную композицию я создал впервые. Сюжет выбран неслучайно. Тема социальных мостов очень глубокая, и, думаю, в рамках одноименной картины я до конца ее не раскрыл. Все же картина — нарисованный образ, а инсталляция материальна, а значит, более выразительна. Я использовал в ней настоящие костюмы и скамейку. У зрителя будет возможность посидеть вместе с моими героями.

По сути, все мы сидим на одной лавочке цвета триколора, и между нами протянуты мосты. У кого-то они прямые, у кого-то — витиеватые. В этой работе я исследую способность россиян из разных локаций и слоев общества понимать друг друга. Возможно, она существует благодаря языку и общему контексту, единой картинке, в которой мы обитаем.

Очень важно общение с самыми разными людьми. Однажды я писал пейзаж с натуры и ко мне подошел мужик. От него несло перегаром, да и видок был потрепанный. Он говорил мне о тенях: «Чего они у тебя такие фиолетовые? Сделай посерее — лучше станет!» И действительно стало лучше! Это весьма распространенный случай: мою работу на улице нередко комментировали случайные прохожие. Порой интересно прислушаться к ним, а не заведомо воспринимать как людей, «не разбирающихся в искусстве».

«Работа «Пацан и вечность» раскрывает некое самоощущение — частично мое, частично моего героя»

«Мне не нравятся фильтры, популярные сейчас в соцсетях. Люди хотят подать себя лучше, чем они есть в жизни»

— Ваша выставка в «БИЗОNe» названа «Пацан и вечность». Это название одной из картин, которую увидят казанские зрители. Какой смысл вы сами вкладываете в это название?

— Работа «Пацан и вечность» раскрывает некое самоощущение — частично мое, частично моего героя. Она рассказывает о поиске своего места в России и мире, восприятии реальности, осознании своей цели и миссии. Герой картины — собирательный образ. Это простой пацанчик в «спортивках» — он позирует на фоне скульптуры Урса Фишера «Большая глина №4». Я создал эту работу через неделю после того, как ее установили в Москве. Она вызвала большой бум, и мне было интересно осмыслить происходящее с позиции своего искусства. Помню, я пришел к «Большой глине», возле нее стояли два охранника. Я спросил их: «Как вам скульптура?» От меня отмахнулись (смеется). Тогда я встал рядом, и мне показалось художественным то, как люди фотографировались возле этой работы. Они подходили, улыбались, «держали» ее на руке — обращались с «Большой глиной» как с любой другой достопримечательностью.

«Пацан и вечность» — это обычный парень рядом с объектом высокого искусства. Ему непонятно, о чем оно, но уж раз подошел, надо сфотографироваться. Внутри себя пацан все равно рефлексирует и анализирует скульптуру, возможно, чувствует внутреннее родство с этой «уродливой серой тучей» — он, как и произведение Фишера, застыл в своей незавершенности, но готов дерзнуть и преобразиться, тянется к прекрасному, мечтает зафиксировать себя в вечности.

— А как фраза «Пацан и вечность» проецируется на всю вашу экспозицию?

— Мы долго думали над названием, были разные варианты. Для меня экспозиция в «БИЗОNe» — некое обобщение о поиске своей вечности. История о том, как вечность преломляется в жизни простого парня, какие формы и краски она приобретает. Образы, которые увидит зритель, по сути, тоже вечные. На выставке в Казани будет более 50 работ, и для меня это долгий путь — часы, дни, недели в мастерской. Да, я занимаюсь живописью всего 8 лет (для профессионального художника это мало), но каждую картину переживаю по отдельности и цельно взглянуть на свое наследие бывает сложно. А выставка в этом очень помогает. В «БИЗОNe» также представлены мои юношеские пейзажи, где я только формирую свой визуальный язык.

«Мои герои достаточно прямые, стереотипные… Мне нравится работать с ними, потому они очень конкретные»

— Среди персонажей ваших работ — герои популярных мемов: гопники, коллекторы, силовики, гадалка, «леди без комплексов» и многие другие. Чем вам интересны эти образы? Именно они, по-вашему, раскрывают социальный код нашей страны?

— Мои герои достаточно прямые, стереотипные… Мне нравится работать с ними, потому они очень конкретные. Через четкий, понятный образ здорово получается транслировать свои идеи, создавать яркие истории. В жизни, несмотря на разные увлечения и наклонности, все мы немножечко усредненные. Чего-то предельно колоритного в нас мало. А с художественной точки зрения суперконцентрированные, местами сюрреалистичные герои выглядят гораздо круче и выразительнее.

Я в больших количествах ежедневно потребляю визуальный контент в интернете — мемы, картинки, фотографии, видеоарты. Те, что цепляют, отбираю для работы. Мне не нравятся фильтры, популярные сейчас в соцсетях. Люди хотят подать себя лучше, чем они есть в жизни, и на отредактированных снимках часто выглядят одинаково, посредственно. Я в качестве референсов использую фотографии из соцсетей 10–15-летней давности. Тогда мы еще не знали, как снять себя «красиво», и лучшие кадры получались случайно. Мне нравятся такие фото — они неподдельные и искренние, несмотря на некоторую китчевость. Сейчас такое встретишь нечасто.

«Волк — это вожак, хищник, одиночка. Забавно, как некоторые люди ассоциируют себя с ним — носят футболки, бьют татуировки, вешают плакаты на стены, клеят постеры на машины»

— Также часто на ваших картинах появляется образ волка. У вас есть полотно «Волки и люди», юмористическая картина «Папины волчки» по мотивам известного сериала и масштабный холст «Комната Волкова», который завершает экспозицию в «БИЗОNe».  Для вас это еще один символ нашей страны?

— Думаю, любовь наших мужиков к волкам очень художественна. В ней есть нечто русское, по крайней мере, больше я такого нигде не видел. Волк — это вожак, хищник, одиночка. Забавно, как некоторые люди ассоциируют себя с ним — носят футболки, бьют татуировки, вешают плакаты на стены, клеят постеры на машины. «Квартира Волкова», например, это особый китч, абсолют в увлечении волками.

— На своих картинах вы показываете героев, которые находятся в поисках лучшей жизни. Наверное, это и есть та самая русская мечта?

— Многие из нас хотят реализоваться в жизни, «выйти в люди», преодолеть страхи, лучше понять себя и окружающих. В своих работах я осмысляю, как эти глобальные идеи преломляются в жизни простого, глубинного народа. Комбинирую их с прямыми, клишированными образами. Эскизами к моим холстам чаще всего служат коллажи, а многоэтапный академический этап подготовки (рукотворный набросок, этюд и прочее) отсутствует. Обычно я набираю на планшете картинки, обрабатываю их, обрезаю, и получается схема, понятная только мне. Потом продумываю целое и переношу его на холст. Я ведь выучился в Строгановке на дизайнера средств транспорта, и в работе мне помогают навыки из бывшей специальности — умение искать референсы, работать с поисковиками, составлять некие мудборды. Я легко нахожу вдохновение в интернете.

— А какова ваша личная русская мечта?

— Не хочется обозначать ее материальными вещами. У нас и так сейчас почти все в жизни сводится к покупке машины, квартиры, дачи… Я же хочу реализоваться в творчестве, выражать на холсте глубокие идеи и доносить их до зрителя. Именно это мне нравится в деятельности художника. Работать планирую всю жизнь.

«Русское искусство в принципе аккумулировано в самом себе. Это объясняется многообразием языка, нашей любовью копаться в деталях и метафорах»

«Я не вижу себя в рамках западной культуры»

— Как вы переживаете текущую ситуацию в стране и стремитесь ли продвигать свое искусство на Западе?

— Вокруг происходят громкие события, и мне как художнику нужно с ними работать. В прошлом году я начал анализировать новости с точки зрения своего художественного языка и оперативно создавать актуальные образы и сюжеты.

При этом я не вижу себя в рамках западной культуры. У европейских авторов другая ментальность, идеологическая повестка, мода и, соответственно, тематика работ. У меня был опыт самопродвижения на западном рынке через NFT. В «Твиттере» есть большие открытые группы, где собираются художники и коллекционеры со всего мира. Любой человек может выложить там свои работы и презентовать по видеосвязи. Несколько раз там выступал, меня слушали — преимущественно американцы, и им был непонятен контекст. Они даже мою фамилию не могли выговорить! А русскому человеку все эти образы и идеи греют душу.

У меня есть работы, которые набирали в «Твиттере» большие охваты, но все они идейно прямые — в них нет тонких подтекстов и зашифрованных символов. Русское искусство в принципе аккумулировано в самом себе. Это объясняется многообразием языка, нашей любовью копаться в деталях и метафорах. В Европе люди говорят и мыслят иначе, поэтому и искусство у них другое. Но я продавал коллекционерам из Швеции и Норвегии принты, и в целом, думаю, моя художественная тема имеет потенциал на международном арт-рынке. Достаточно зайти в «Инстаграм»* на аккаунты типа Look atthe Russia и увидеть, что наша жизнь интересна людям из других стран. Правда, сейчас наладить контакты с западными галереями и клиентами очень сложно.

— До института вы занимались академической живописью, но в МГХПА имени Строганова поступили на факультет дизайна средств транспорта. В тот момент хотели стать дизайнером или понимали, что факультет живописи не даст вам в полной мере овладеть навыками цифрового искусства? Ведь молодые художники часто сетуют, что в наших художественных вузах много времени уделяют рукотворной реалистической живописи и гораздо меньше техникам digital art.

— Тогда я вообще этого не понимал. Мне было 16 лет, и мама сказала: «Чем ты будешь зарабатывать, если станешь художником? А вот дизайнер всегда востребован». Думаю, у многих возникает такая история (улыбается). Так что факультет дизайна стал неким компромиссом между моим желанием и мнением родителей. На подготовительных курсах в Строгановке я сначала готовился пойти учиться на графический дизайн. Забавно, я видел в нем что-то общее с граффити — буквы и тому подобное. Но через полгода понял, что это не мое, и перешел на дизайн средств транспорта. Там было больше возможностей порисовать.

А говоря о системе обучения, вы правы. Ребята из Суриковского института рассказывали, что до сих собирают композицию картины вручную: на большом ватмане делают маленькие однотипные эскизики, допустим, со смещением одного элемента. А по факту можно написать один такой эскиз, открыть фоторедактор и размножить изображение так, как тебе нужно. То же самое касается подбора цвета, линий и формы. Внедрение дизайнерских приемов работы упрощает и структурирует труд художника.

— Сейчас вы работаете в сфере дизайна?

— Нет, я еще на втором курсе академии понял, что это не мое, и все время уделял рисунку и живописи. У меня даже возникли проблемы с успеваемостью. Была мысль перейти в другой институт и учиться на художника, но потом я решил, что и там могу ходить на факультативы, читать книги, рисовать с натуры, делать наброски на планшете… В итоге доучился, но свой диплом так и не забрал. Был занят другими делами — оформил самозанятость и арендовал студию в середине четвертого курса.

«У меня остались прекрасные впечатления от открытия выставки. Особенно рад, что в «БИЗОN» пришли люди разных возрастов»

«У Казани большой потенциал в развитии арт-рынка»

— Может, и Казань вас чем-то вдохновит?

— Раньше я не был в Казани и даже не видел фотографий, так что все здесь воспринимаю с чистого листа. В целом меня вдохновляют поездки. В Москве я почти всегда иду из точки А в точку Б и на что-то стороннее не обращаю внимания. А в чужом городе все пристально разглядываешь и находишь то, что цепляет. У меня это происходит как по щелчку пальцев: приходит идея на уровне узора или силуэта, я фиксирую ее в заметки телефона и начинаю работать.

Но мне понравилось в Казани, как здесь сочетаются русский и татарский колорит. В этом рождается прикольное, самобытное «звучание» города. Чтобы воплотить его в работе, нужно время. Но я хорошо запомнил чак-чак. Это достаточно яркий образ, может быть, что-нибудь с ним придумаю и нарисую. В Казани купил себе упаковку чак-чака и с удовольствием ел с чаем. В Москве тоже пробовал, но ощущения были не те.

— На открытии выставки в «БИЗОNe» был настоящий аншлаг, вы ожидали такого ажиотажа?

— Честно говоря, не думал об этом. В последние дни перед выставкой я много работал над инсталляцией. А на открытии просто общался с публикой и наслаждался моментом. Стараюсь не думать о результатах заранее, потому что часто ждешь одно, а получается совсем другое. Поэтому в Казани я, как обычно, делал свою работу, но было приятно видеть столько гостей.

У меня остались прекрасные впечатления от открытия выставки. Особенно рад, что в «БИЗОN» пришли люди разных возрастов. Я видел несколько бабушек, которые внимательно рассматривали мои картины и улыбались. Для меня это важно, потому что людям старшего поколения часто сложно взглянуть на такие вещи с иронией. Они все воспринимают буквально и принимают близко к сердцу. А тут народ ходил, смеялся, слушал. Были не только мои давние подписчики в соцсетях, но и новые лица. На экскурсии и public talk я увидел, что Казань открыта современному искусству, здесь много активных, заинтересованных людей, и это здорово.

«На входе висит огромный баннер, и много людей, которые просто идут мимо, могут заинтересоваться и зайти в «БИЗОN». В Москве такое сложно представить»

— Увидели в Казани перспективы для развития арт-рынка? 

— Да,  в целом Казань произвела на меня благоприятное впечатление с точки зрения развития арт-рынка. Во-первых, круто, что галерея находится в центре города, в людном месте. На входе висит огромный баннер, и много людей, которые просто идут мимо, могут заинтересоваться и зайти в «БИЗОN». В Москве такое сложно представить: большинство галерей находится там, куда случайно не забредешь. Во-вторых, в соцсетях много информации об актуальных арт-событиях в городе. Гостей приглашают оценить новые идеи, форматы, техники и сюжеты в contemporary art, это всегда интересно. В России до сих пор есть некий стереотип о том, что современное искусство сложно для восприятия и не всем доступно, но, если просто прийти на выставку, не грузиться лишней движухой, а внимательно посмотреть работы, можно сформировать о них свое мнение. Думаю, у Казани большой потенциал в развитии арт-рынка, а «БИЗОN» очень крутая площадка. В рамках столицы РТ локацию лучше не придумаешь.

— Какие еще впечатления от сотрудничества с галереей?

— Самые приятные. Ребята очень активно и оперативно работали. Видно, что у них отлажена система подготовки экспозиции, есть свой подход к организации проектов. Когда я проводил персональную выставку в Supermetall, там многое делалось своими силами и по итогу было много недоработок. А тут сотрудники продумали все до мельчайших деталей. Я не профессиональный галерист, но результатом доволен и открыт к будущему сотрудничеству с «БИЗОNом». Тем более у галереи удобное, большое выставочное пространство. В целом я всегда стараюсь быть открытым к  новым форматам и идеям. Так больше шансов открыть для себя интересные перспективы.

«Тратить гонорары на развлечения не получается, ведь деятельность художника очень дорогая»

— Уже в 23 года вы зарабатываете немалые деньги с продажи картин. Кто их обычно у вас приобретает и на что вы тратите свои гонорары?

— У меня широкий спектр тем, поэтому работы покупают самые разные люди — из сферы бизнеса, креативных индустрий, криптовалюты… Живопись очень понятный формат искусства. Проще всего продать картину, нарисованную красками. Графику реализовать сложнее, а фотографию, инсталляцию и видеоарт вообще может купить только подготовленный зритель, погруженный в современное искусство. У всех клиентов разный бэкграунд и уровень понимания искусства. Ко мне часто приходят люди, которые раньше не покупали искусство. Их цепляют мои идеи, образы, и это очень приятно. Причем для одних покупателей цена картины вообще не деньги, а другие отдают за нее серьезную часть своей прибыли, что особенно трогает.

Тратить гонорары на развлечения не получается, ведь деятельность художника очень дорогая. Банальная аренда мастерской, холсты, краски забирают бо́льшую часть средств. Примечательно, что платишь за них одномоментно, а зарабатываешь долго. В целом формат работы художника похож на формат работы малого бизнеса. Прибыль сразу идет в оборот. За месяц она может быть большой, а может отсутствовать. Но все равно нужно продолжать трудиться и оплачивать расходы — покупать специальную литературу, билеты на выставки, рассчитываться с дизайнерами, которые снимают видео для моих соцсетей. Порой закроешь творческие потребности, и на жизнь остается совсем немного.

— Занятие искусством для вас больше профессия или способ отвлечься?

— Художник — это моя профессия, а как медитацию я люблю экстрим-катание на роликах. В скейтпарке я думаю о конкретном трюке и забываю обо всем, что меня окружает. Ролики здорово перезагружают мозг. За это я их и ценю.

* принадлежит Meta — запрещенной в России экстремистской организации

Анастасия Попова

«БИЗНЕС Online»